Мы же рассмотрим два «этапа» становления корейского кинематографа, а именно эпоху зарождения и время звуковых фильмов. Основными картинами для анализа будут две фильмографичные ленты, каждая из которых является абсолютно уникальным отражением выбранных нами временных промежутков: «В конце рабочего дня нет бедности» («근로의 끝에는 가난이 없다»), 1920-е, и «Сладкие грёзы» («미몽»), 1936.

Следует отметить, что уже в период 1920-1930х годов кинематографисты из Кореи, Китая, Бирмы и Тайваня стали активно приглашаться в Японию для знакомства с киностудиями. В связи с этим важно понимать, что с 1895 по 1945 годы японская киноиндустрия была интегрирована в систему японского империализма и не являлась отдельным продуктом японской «мобилизации для войны». Азия же и концептуально, и в действительности была центром попытки Японии создать и внедрить идею коллективной национальной идентичности. Одновременно, культура кинематографа не может основываться на одном подавлении и терроре, на приказах сверху вниз, но зависит от доброй воли участников на всех уровнях (общий момент для всех империй).

Принято считать, и это подтверждается архивами рекламных объявлений в газете «Хвангсун Шинмун», что впервые показ фильма в Корее произошел в 1903 г. в Сеуле, однако упоминания о первых демонстрациях «движущихся фотографий» французской студии «Пате» относятся к 1898 году. Корейский кинематограф начал зарождаться в 1919 г. после назначения Сайто Макото на пост генерал-губернатора Кореи. В этот период были сняты такие фильмы, как «Бездомный ангел», «Военный поезд», «Ариран», а также приведённый ранее пример немого кино «В конце рабочего дня нет бедности».

«В конце рабочего дня нет бедности» – кинематографичная картина 1920-х годов, снятая в духе немого кино. Она не слишком длинная, местами некачественная, но при этом в ней прослеживается история, сюжет. В это время Корея уже начала находиться под оккупацией Японии, но в одеждах героев, в местности, на которой они живут, будто так и прослеживается оставшийся дух времен Корейской империи или даже Чосон. Недаром период предводительства генерал-губернатора в Корее в переводе с японского значит – кор.조선총독, ЧосонЧхондок. Также в картине не сделан какой-либо упор на порабощение властью, а наоборот продемонстрирована атмосфера будней рабочих-крестьян с юмористичным уклоном: показан простой «работяга», который мечтает о больших деньгах, чтобы купить на них много еды, поскольку он голоден; его дружба с таким же «работягой», которому он, несмотря на какие-то прослеживающиеся корыстные мысли, помогает с деньгами, после получения вознаграждения за найденный кошелек.

К началу 1940-х гг. в Корее функционировало более 50 кинематографических компаний, и почти все из них финансировались японскими инвесторами. Вдобавок японская сторона предоставляла более современные кинотехнологии. Фильм «Сладкие грёзы» 1936 года, можно сказать, предвосхищает эти приобретённые кинотехнологии. Картина отличается более длинным хронометражем, в ней больше действующих лиц и даже прослеживается некоторая массовка. В центре повествования – семья среднего класса, которая живёт не в деревне, а в городе, где также зритель может наблюдать развитие инфраструктуры и транспорта (автомобили, характерные для эпохи 1920-1940х годов). Также костюмы героев несколько отличаются от деревенских: более современное платье традиционного корейского кроя у Э Сун – главной героини, костюмы и причёски у ее мужа, любовника и других мужчин в этом фильме. В сюжете мы видим более динамичные события: семейные перипетии, страдания девочки после ухода матери из семьи, предательство со стороны Э Сун по отношению к своей дочери и мужу и в конце – её самоубийство.

Два разных периода в корейской кинематографии, два разных фильма с разными составляющими, и с такими же разными, но поучающими сюжетами. Относительно этого стоит отметить, что современный кинематограф на Корейском полуострове сложился именно в период японской оккупации. Именно вторжение Японии и её попытка культурной ассимиляции Кореи привели к тому, что в стране начало развиваться и в итоге появилось современное кино.