Юрий Викторович Гладильщиков родился 28 апреля 1961 года в Краснодаре. Окончил факультет журналистики МГУ в 1983 году по направлению Литературно-художественной критики и публицистики. Сначала работал корреспондентом в газете «Советская Россия». После, с 1987 года, перешёл на должность заведующего отделом искусств в «Литературной газете». Одновременно начал вести передачу «Кинопанорама», благодаря чему полностью сместил свой профессиональный фокус внимания на сферу киноиндустрии. Совместно с Андреем Плаховым и другими авторами создал сборники «Кино: 365 главных фильмов всех времён и народов», «Кино: 500 лучших фильмов всех времён и народов», изданных журналом «Афиша». В 2008 году написал мини-энциклопедию «Справочник грёз. Путеводитель по новому кино».

Начнём с визуального текста, а именно – с выпуска программы «Кинопанорама» про XV Московский международный кинофестиваль от 1987 года.

Хронометраж программы 49 минут 25 секунд. За это достаточно длительное время зрителю в репортажной форме повествуют о грандиозном мероприятии и его значимости в контексте истории страны. «Мы сейчас с вами вновь в фойе фестивального зала», («Это вы сейчас уже присутствуете на пресс-конференции Никиты Михалкова» и так далее). Материал насыщен интервью, каждое из которых длится около или чуть больше двух минут. Весомую часть в визуальном тексте занимают отрывки из кинофильмов (в пределе 4-5 минут). В материале присутствует закадровый комментарий ведущего, сопровождающий нас по мере всего повествования, и стендап – разговор с зрителями, исходящий от самого ведущего.

Юрий Викторович сидит чуть сгорбившись, преимущественно сложив ладонь на ладонь. Его голос тихий и тонкий. Во всём образе ведущего ощущается волнение. Это отражается и во внешних чертах (мимике) и в небольших оговорках: «Это фильм о…ааа…об Американской армии». Чувствуется, что Гладильщиков ещё новичок в этой программе. Но он аккуратно, с паузами между частями высказываемой мысли, пробует почву и делает это успешно. Голос ведущего приобретает уверенность, становится громче к середине эпизода. Юрий пытается завлечь зрителя в разговор наклонами в сторону камеры. Слушая закадровые комментарии, понимаешь, как Юрий Викторович любит свою работу. Он вовлечён в тему также сильно, как зритель, и даже больше. Чувствуется, что при описании сюжета картин с лица молодого Гладильщикова не сходит улыбка. Частые, но небольшие заикания, периодическое использование слова «вот»: «Вот, в частности…в этой программе…», «И, вот, по дороге она спасает от беды волка. И, вот… волк этот настолько к ней привязывается».

Интересно, какова художественно-идеологическая позиция автора? Сказать точно можно лишь одно: она умеренна. Юрий Гладильщиков выступает рупором между миром кинематографа, его событиями, звёздами (актёрами, режиссёрами) и аудиторией (любителями посмотреть фильмы, профессиональными зрителями). Ведущий не пытается в чём-то убедить или переубедить. Он транслирует информацию, используя слова «мы», «наш». Тем самым, акцентируя внимание на общности идей с коллегами и аудиторией. Лишь иногда Гладильщиков открыто выражает свое мнение: «Я думаю, что лента Копполы, по-моему, почти всех основательно разочаровала. Во всяком случае, я не слышал ни одного такого очень хорошего отзыва об этой ленте». Ссылка на выпуск: https://youtu.be/s_EQ653FeMs

Теперь обратимся к статье Юрия Викторовича «Мат их за ногу: зачем власти цензурируют русский язык», опубликованной на контент-портале Adpass 27 декабря 2021 года.
Сперва поговорим о структуре текста. Сначала нас встречает лид-абзац, намекающий на негативное отношение Гладильщикова к политике Роскомнадзора. Это настроение поддерживает цитата, приписываемая Фаине Раневской, следующая после лида: «Лучше быть хорошим человеком, ругающимся матом, чем тихой воспитанной тварью». В поддержку настроению автора, текст изобилует наличием картинок, помогающих утвердиться мысли журналиста. Большей силой, конечно, обладает эротический рисунок Пушкина, как намёк на то, что у нецензурного нет классовости, её нельзя строго отнести к какой-либо прослойке общества. Она всегда была в крови у русского человека, даже классика. Основные мысли текста вынесены жирным шрифтом и в синий блок.
Практически с первых строк мы видим авторское «я» Юрия Викторовича: «Так и вижу этих чистеньких господ из Госдумы со стрижкой за триста баксов, в очочках, пиджачках и галстучках от Гуччи и Армани, которые никогда-никогда в жизни не выражались». Ирония тонким слоем пронизывает весь текст: «Как бы это попроще изъяснить, чтоб совсем не рассердить Богомольной важной дуры, Слишком чопорной цензуры?». Здесь явно слышится небеспочвенная язвительность автора. Кинокритик использует в своей речи разговорные и даже сленговые слова: «Запрет лишит стриминговые платформы живой речи, которая теперь забанена и в соцсетях», «вышел фильм великого – реально великого – режиссёра Киры Муратовой», «будут драть на корпоративах вдвое больше Полины Гагариной». На протяжении всего текста видно мастерство и глубокое погружение автора в контекст происходящего, в частности, Гладильщиков использует профессионализмы: «В мире арта это именуется художественной провокацией».

Художественно-идеологическая позиция ярко отражается в пунктах, выделенных журналистом для обоснования его собственного, противоположного государственному, мнения. Резюмируя, можно свести их к тому, что у русского народа не совсем правильное отношение к мату и что сам мат не имеет под собой ничего зазорного. Он – продолжение человека, а правильное его использование не вредит культуре, а даже наоборот, её обогащает. Ссылка на текст: https://adpass.ru/zachem-vlasti-tsenzuriruyut-russkij-yazyk/?fbclid=IwAR1PZzCxx5CltKpM7mxuhGNMQvDMubs9quYNF6x693E4bqO5NBwNTIXRIfw

Ещё один материал, на котором мы остановимся – статья, вышедшая в журнале Forbes 1 апреля 2016 года – «Кино про настоящее кино: фильм недели – «Хичкок/Трюффо».
Структура статьи следующая: заголовок, в котором видно отношение автора к мерам киноиндустрии (оно присутствует на протяжении всего повествования), и чёрно-белое фото с Хичкоком и Трюффо, которые погружают нас в контекст того, о чём будет идти речь в статье. Цвет фотографии погружает зрителя в атмосферу того времени. Затем следует лид-абзац, выделенный жирным шрифтом. Он повествует о теме, которая будет раскрыта в материале.

С первых строк нас встречает излюбленный прием автора – ирония: «Что-то всё-таки меняется в нашем прокатном королевстве». Авторское «я» Юрия Викторовича прослеживается здесь в следующих строках: «Появилась книга о Хичкоке и искусстве кино, сделанная в виде диалога двух мастеров», «сделанный замечательным критиком и киноведом Ниной Цыркун», «другой наш знаменитый киновед и философ Михаил Ямпольский», «его сотворили два легендарных человека, оба в прошлом кинокритики». В последней цитате чувствуется желание Гладильщиоква быть причастным к величию авторов фильма, в хорошем смысле («оба в прошлом кинокритики»). Кроме того, критик придаёт особое значение картине. На это намекает необычно употреблённое слово «сотворили», как будто имеющее превосходную степень.

Текст состоит из трёх основных блоков: «О чём это», «Что в этом хорошего. Странности», «Наш вариант рекламного слогана». Пройдёмся по всем по порядку.

Первый блок – вводный. В нём содержится краткий дискурс в историю. Повествуется о создании новой французской школы и её членах, о журнале «Кайе дю Синема», который по праву может считаться первым толчком к созданию той самой новой французской школы. Немного затрагивается и отечественный опыт – журнал «Сеанс». Правда, по мнению Гладильщикова, этот опыт не сравним с французским сюжетом: «журнал «Сеанс». Этот журнал тоже пытался стать теоретиком новых радикальных кинонаправлений. Но действительность ему не соответствовала. «Герман, Сокуров да Балабанов – вот три звезды «Сеанса». На трёх звёздах даже национальную концепцию, да ещё и основываясь на столь разных по мировоззрению и возрасту режиссёрах, не создашь».

Второй блок начинается с критики Юрием Викторовичем своих отечественных коллег. Он называет их снобами по отношению к режиссуре Трюффо. «Я, дескать, умнее тупой публики. Для меня следовало снять что-то более радикальное и неожиданное», – с иронией изображает кинокритик коллег-журналистов. Гладильщиков не одобряет жажду радикальности, сенсационности. «Серж Тубиана и Кент Джонс должны были снять картину не для публики, которую взялись бы показать двадцать четыре московских кинотеатра, а нечто беспредельное, что посмотрели бы пять критиков на маргинальном фестивале где-нибудь в Дубае. А после провели между собой занудную дискуссию», – смеётся над глупой ситуацией журналист. Сам Юрий Викторович высказывается весьма радикально: «Сегодня мировая публика, не говоря о неразвитой нашей…», - смело заявляет кинокритик, сметая всех под одну гребёнку. Эта часть заканчивается надеждами Гладильщикова о том, что фильм Сержа Тубиана и Кента Джонса даст свои плоды и покажет настоящие реалии кинематографа того времени и в частности, обрисует правдивый портрет Хичкока и Трюффо: «Я надеюсь, просветительский посыл фильма сработает. Хотя бы в отдельных случаях. В отсутствии в Москве реальной синематеки, то бишь, Музея кино, при исчезновении реальных познавательных телепередач про кино, фильм «Хичкок/Трюффо» хоть кому-то, да поможет набраться знаний и просветлить мозги».

Третья часть миниатюрная, по сравнению с предыдущими, но самая едкая. В ней Юрий Гладильщиков транслирует посыл о том, что «мастера» русского кинематографа не способны создавать что-то оригинальное и качественное, они могут лишь перенимать идеи зарубежных мэтров, и делают это достаточно убого. Ссылка на текст: https://www.forbes.ru/forbeslife/dosug/316995-kino-pro-nastoyashchee-kino-film-nedeli-khichkoktryuffo

Что можно сказать, подводя итог? Проанализировав кинокритическую деятельность Юрия Викторовича Гладильщикова, я увидел, как поменялся его образ с 1987 года. Из неуверенного, только начинающего путь журналиста, он превратился в профессионала, смело выражающего высказывания в сторону госорганов, своих коллег и современной повестки. Чего только стоят его посты на странице во ВКонтаке, написанные со свойственной автору иронией, «свободной» лексикой: «История с 9-летней девочкой в МГУ – очевидный идиотизм. Причём не только родителей, но и тех, кто её зачислял. Ладно бы её приняли на мехмат, физфак, на крайний случай – на филфак. Но ведь обустроили на психфак. И какие лекции, либо семинары ей можно предложить, если они, скажем, затрагивают Фрейда? Со всеми перверсиями и инверсиями? А куда на психфаке без этого? Без Юнга? Выходит, что любого лектора-преподавателя сразу нужно сажать – за потенциальную педофилию. Какой дурак допустил 9-летнюю девочку на психфак? И почему мы вообще сейчас это обсуждаем – проблему надо было исключить в момент поступления». И многое другое.