Спектакль – порог, потому что входишь ты одним человеком, выходишь – другим совершенно. Этакое часовое чистилище.

Часть первая.
И так небольшая сцена сжата до минимума, поэтому близость зрителей к оркестру и актерам почти не даёт пространства физическому сопротивлению. Присел в кресло – активировал процессы. Какие? Узнаешь позже.

По бокам – актеры, словно живая стена. В центре – оркестр, «подушка безопасности». Вокруг экраны. Лучи просвечивают насквозь.

«Оглянись. Мир мерцает»

Музыка звучит бодро и волнительно, словно потоки водопада бьют тебя по лицу. Не увернуться. В тебе волнами поднимается энергия. Ты в смятении оборачиваешься вокруг и прибегаешь к «подушке безопасности», устремляя взгляд на дирижера (Валерий Платонов ). Он сосредоточенно разбивает энергетические комочки всех собравшихся.

«Жил один рыжий человек…»
Выслушиваешься. Абсурд. Какой же абсурд. Что делать?

Выдыхаешь. Фокусируешься на звуках и изящных движениях дирижёра.

<глядите все: цветы стоят на расстоянии»
Думы Александра Веденского смешиваются с гротеском Хармса.

Вертикально и горизонтально. Хармс в исполнении Александра Гончарука «приземляет», а Веденский Полины Кумылгановой «ведёт» (так уж совпало). И руководят этим летящие кисти дирижера, так что он, пожалуй, главное действующее лицо.

У тебя, тем временем, все защиты спадают. Всё. Новый уровень.

Теперь «снег лежит, земля бежит, кувыркаются светила». Звуки утягивают, подстраиваются, отдаются эхом, наполняя пространство. Звуковая дымка, не занавес. Тюль, сотканный из энергии.

«Кулагин заснул и увидел сон, будто сидит он в кустах »
Это сон? А ты Кулагин? Уснул-проснулся и так по кругу.

Над головой колокольным звоном проносится пронзительное «Тюк!». И ещё раз, и ещё. И в этом танце абсурда «вьются демоны как мухи над кусочком пирога». Кто ты демон или муха, решай сам. Пространство гудит, не умолкая.

Коллаборация Хармса и Веденского – вещь гениальная, потому что позволяет лепить образы из людских эмоций здесь и сейчас. Но есть негласное условие: нужно сдаться процессу, стать глиной и позволить создать из себя и гриб, и кассиршу, и гостя на коне. Это небезопасно и рискованно, но очищает невероятно. Душевный пилинг, если хотите.

К концу первой части ты действительно чем-то напоминаешь «зверя, бегающего по синей дорожке» под светом прожекторов. Синий цвет стабильный, размеренный. Ты мчишься в туннеле, выстеленном звуками.

Часть вторая.
«Жизнь в красном цвете».
Композитор – Эдисон Денисов
Текст – Борис Виан.

Красный – жгучее пламя, яркие вспышки дней на твой ленте жизни. Голос Натальи Буклаги заряженной космической частицей пленит и проникает в глубины.

Ты, казалось, недавно был узником, упрямо держал подол платья с зажатой энергией, сжимал кулаки до побелевших костяшек. А сейчас под пронзительным взглядом видишь как вздымается диафрагма артистки, наполняясь воздухом, и соглашаешься на «Желтый вальс».

« на улице солнечно.
я солнце люблю, но боюсь людей.
и прячусь все время
за стальными ставнями».

Вдруг ты выглядываешь из-за тёплого луча прожектора в мир, который щёлкнув зажигалкой, дарит тебе огонь.

Внутри теплится искра, ты чист и свободен. В непременно возникшей тишине слышится бурление крови по венам. Красные волны движутся к синим берегам.

« и солнце,
сделав круг,
возвращается беспечно»

Признаться, более физического спектакля я ещё не видела. Оттого впечатления – это гора вербализированных ощущений.

Большинство из нас – люди «наполовину», у которых мозг разбужен, а тело спит, спрятанное в ворохе эмоций и чувств. И мастерство (или даже магия) театрального действия заключается в возможности разбудить в другом человека. Собрать за час и выпустить в мир. Выстроить опору (музыка), подложить смыслы (поэзия), поместить в кокон (голос) и «докачать», «добаюкать», «оживить».

Пригласить на танец в абсурде, держа за руку, пустить нити по залу и дать солнцу выйти из-за туч. Плясать на разлинованной бумаге, потому что помните? Вертикали и горизонтали.

Быть спектаклю мостом между головой и телом. Быть ему сконцентрированной жизнью. Хочешь? Возьми жизнь.

Но прежде будь смелым, выйди в центр, решись.